Негр сделал паузу, и кто-то в первых рядах встал. Как я подумал, чтобы поддержать эту эмоциональную речь финальным «Аминь». И тут я услыхал, как тонкий мужской голос недоверчиво произнес:

– Пожертвовать? И все? И это все? Да к черту такие жертвы!

Я не сразу понял, в какой части церкви находился говоривший, пока не заметил щуплую фигурку в черном, с коротко стриженными волосами на большой голове, и очки в стальной оправе, и руку, вскинутую и с презрением опущенную, словно эта рука хотела стереть только что сказанные слова, и я понял, что это Такер.

В церкви все замолчали, а он стал протискиваться по проходу. Бетра тоже встала.

– Такер?

Он добрался до прохода и зашагал к выходу, стиснув губы, глядя сквозь очки тяжелым злым взглядом. Бетра извинилась и с растерянным лицом поспешила за ним, чуть отклонившись назад под тяжестью еще не рожденного ребенка. Когда они вышли за дверь, присутствующие зашушукались, но через пару секунд ропот стих.

Негр все-таки закончил свою речь, скомкав ее, потому что инцидент нарушил его собранность и самообладание. Все потянулись к выходу, расселись по машинам и приготовились ехать на кладбище. Глядя через лобовое стекло машины, в которую сели мы с мамой, я видел Бетру и Такера, которые ехали перед нами. Они не разговаривали всю дорогу.

Джона привезли на кладбище и похоронили, и, когда его стали опускать в яму, каждый из нас бросил на его гроб розу, привязанную проволочкой к зеленой палочке. Гробовщик произнес короткую прочувствованную речь, в которой не было ни слова правды, и мы поехали домой в Саттон.

Дома я не сказал Такеру, какое впечатление на меня произвела его выходка, но вечером увидел его. Он сидел на старом ящике в гараже, где они с дедушкой провели так много времени вместе. Я вошел и сказал, как мне жаль, что Джон умер. Он даже не взглянул на меня. Его глаза напоминали маленькие раскаленные камешки. В конце концов, он выдавил:

– Мне тоже жаль.

Я повернулся, чтобы уйти, и услышал его бурчание:

– С меня хватит. Это всему конец.

– Что ты говоришь, Такер?

– Ничего, Дьюи. Просто мысли вслух.

А через два месяца он купил ферму, кусок земли в юго-западном углу бывшей плантации Дьюитта Уилсона, на которой предки Такера трудились сначала рабами, а потом наемными рабочими, пока мой дед Деметриус не раздробил плантацию на небольшие наделы для продажи издольщикам, потом купил дом в фешенебельном квартале Свеллз и перевез туда Уилсонов и Калибанов. Я до сих пор, убей, не пойму, как он уговорил моего отца продать ему ту ферму.

Тот случай я вспомнил сразу после того, как мальчишки убежали. Но это не казалось мне достаточно серьезным поводом для сумасбродного поступка Такера. Ну, умер старик, которого я очень любил, и последнее, что он увидел перед смертью, это плашку в автобусе с надписью «ДЛЯ ЦВЕТНЫХ», как было принято в сегрегированном обществе, но я в этом усмотрел грустную иронию, не более того. И я решил, что должно быть еще кое-что, но прежде чем я смог придумать, что это могло бы быть, я услыхал урчание мотора вдалеке, а потом из-за холма показался и сам автомобиль – новенький дорогой лимузин, за рулем которого сидел светлокожий негр, причем сидел смирно, в форменной тужурке, словно кадет Вест-Пойнта. Поравнявшись со мной, лимузин притормозил, свернул к обочине, и через зеленое стекло я разглядел на заднем сиденье элегантно одетого негра. Шофер выскочил из автомобиля, подбежал к задней дверце, распахнул ее, и негр с золотым крестом на золотой цепи, заткнутой в жилетный кармашек, вышел. На его носу сверкали очки с синими линзами.

– Храни вас Господь… Вы же мистер Уилсон? Я так и подумал, что вы можете сюда прийти. – На нем был дорогой темно-серый костюм и начищенные до блеска черные туфли. Он улыбался. – Добро пожаловать, мистер Уилсон. – Он говорил почти с британским прононсом, и я сразу распознал в его голосе и интонациях человека высокой культуры.

Он полез в нагрудный карман, достал мундштук и пачку турецких сигарет.

– Вы курите, мистер Уилсон? Если нет, не будете ли вы возражать, если я позволю себе предаться этому безобидному пороку?

– Нет, но… курите, – пробормотал я, запинаясь.

Шофер дал ему прикурить, и негр глубоко затянулся.

– Вернись в машину, Клемент, – обратился он к шоферу. – Я уверен, мистер Уилсон будет настолько добр, что станет моим гидом.

Я не мог выговорить ни слова. Он засмеялся.

– Спокойно, мистер Уилсон. Возьмите себя в руки!

– Вы кто? – выдавил я. – Кто вы такой? – продолжал я сдавленным фальцетом. – Откуда вы меня знаете?

Он ответил без запинки:

– Я привык знакомиться с личными делами молодых людей, у которых, по моим ощущениям, многообещающее будущее. Моя старая привычка. Что до моей личности, то можете звать меня Дядя Том. – Он рассмеялся. – По крайней мере, в определенных кругах это старое и уважаемое имя. Но я вижу, оно вам неприятно. Тогда, полагаю, вам больше понравится Брэдшоу. Преподобный Беннет Т. Брэдшоу. Но позвольте, мистер Уилсон, насколько я понимаю, вы же довольно хорошо знаете, или, точнее сказать, знали Такера Калибана. Я был бы вам безмерно благодарен, если бы вы прояснили некоторые черты его крайне неординарной личности.

– А что вам о нем известно? – Все это было в высшей степени странно.

– Я бы не осмелился дать вам ответ с абсолютной уверенностью. Понимаете ли, я не большой специалист в области южного менталитета, идет ли речь о черных или белых южанах. Не стану скрывать, мы на Севере переживаем такие же расовые трения, но не в столь открытой, примитивной, живительно варварской форме, как здесь. Вот почему я и задал вам вопрос. Вы можете послужить мне, так сказать, истолкователем ситуации, принимая во внимание, что небольшая часть вашего образования получена на Севере, хотя в то же время вы являетесь уроженцем этих мест. Возможно, мой вопрос прозвучал слишком общо. Вам не кажется, что вы находитесь на пороге неких значительных событий? – Он бурно зажестикулировал. – Не происходит ли тут нечто, что настраивает вас на эпический лад, что напоминает сюжеты, описанные в Библии или «Илиаде»?

Я кивнул. Но мне не понравилось ощущение уязвимости, которое он во мне пробудил: слишком уж много он про меня знал.

– Раз уж я, как представляется, не могу получить от вас внятный ответ, может быть, нам стоит совершить экскурсию по ферме? Возможно, это пробудит в вас то красноречие, коим так славится ваш колледж! – И мы обошли ферму, задержавшись у горы обломков, оставшихся от часов Дьюитта Уилсона, а потом у пепелища, где раньше стоял фермерский дом. После этого мы вернулись к лимузину.

– И что вы теперь об этом думаете, мистер Уилсон?

Я чувствовал себя дураком.

– Мистер Уилсон, вы меня разочаровываете, – с упреком произнес он. – Вы же были сегодня на вокзале? Что вы видели?

Я ничего не мог вспомнить про вокзал, кроме того, что мои родители держались за руки. Поэтому промолчал.